Неточные совпадения
Жил он один с своей
женой в уютном, опрятном домике, прислугу держал небольшую,
одевал людей своих по-русски и называл работниками.
Зато уж и
жена ее даже, признаться, слишком баловала;
одевала отлично, кормила с господского стола, чаем поила… ну, что только можно себе представить!
— Есть платья, да не такие. Не могу же я в прошлогодних платьях в обществе показаться! Зачем же ты женился, если не в состоянии
жену одевать?
Женился —
одел фрак, потом — халат… а
жену взял скверную и — зачем?
— По-моему, — угрюмо и покашливая говорил высокий, — глупо это! Как можно жениться нашему брату? Пойдут дети — разве хватит на них?
Жену надо
одевать… да еще какая попадется…
Милым сыном в то время называл он меня и
жена его тоже;
одевали хорошо, я им, конечно, спасибо говорю, а душа не лежит к ним, и сердцу от ласки их нисколько не тепло. А с Ольгой всё крепче дружился: нравилась мне тихая улыбка её, ласковый голос и любовь к цветам.
«Неряха, — сердито думал Назаров, глядя на неё исподлобья, — нескладная! Как её не
одень — всё ступа будет. Такою
женой — не похвастаешься. Всё это я — зря… тороплюсь всё…»
Клеопатра Сергеевна. Поздно уж теперь! Достаточно, что ты мне раз это сказал. Я все теперь прочла, что таилось у тебя на душе в отношении меня. Теперь я не
жена больше ваша, а раба и служанка, которая пока остается в вашем доме затем, чтобы получить приказание, что она должна делать, чтобы расплатиться с вами за тот кусок хлеба, который вы ей давали, и за те тряпки, в которые вы ее
одевали. Буду ожидать ваших приказаний!.. (Идет в свою комнату.)
«И сделал Господь Бог Адаму и
жене его кожаные одежды и
одел их» (3:21).
«Кормить так, тем; нет, не так, не тем, а вот этак;
одевать, поить, купать, класть спать, гулять, воздух, — на все это мы с
женой узнавали всякую неделю новые правила.
Что это за дивные распорядки ведет Ропшин: он сам уехал в город, а старика Синтянина и его приятеля, этого господина Ворошилова, упросил тут распоряжаться дома, и они за это взялись; генерал ходит козырем и указывает, что где поставить, что как приготовить для предстоящих похорон покойного; меж тем как
жена его и падчерица
одевают и убирают Ларису, для которой Ропшин обещал исходатайствовать у местного архиерея право на погребение.
— Нашему брату, батенька, некогда спать, — говорил он вполголоса, когда я лег и закрыл глаза. — У кого
жена да пара ребят, тому не до спанья. Теперь корми и
одевай да на будущее припасай. А у меня их двое: сынишка и дочка… У мальчишки-подлеца хорошая рожа… Шести лет еще нет, а способности, доложу я вам, необыкновенные… Тут у меня где-то их карточки были… Эх, деточки мои, деточки!
— Что ж поделаешь.
Жена и то убеждала выйти в отставку, да как выйдешь? До эмеритуры осталось всего два года. А у меня четверо детей, да еще трое сирот-племянников. Всех нужно накормить,
одеть… А хвораю-то я уж давно. Комиссия два раза выдавала удостоверения, что мне необходимо лечиться водами в Старой Руссе, там есть для офицеров казенные места. Но ведь знаете сами, нашему брату-армейцу трудно чего-нибудь добиться, протекции нет. Казенные места всегда заняты штабными, а нам и доступу нет…
Подьячие довольствовались малым и брали больше за исполнение, нежели за обещания, жили умеренно, экипажей и лошадей не знавали,
жен и любимиц своих не
одевали, как богатых барынь, и не прикасались устами к струям шипучей ипокрены, хотя и можно было дешево черпать из нее на Арбате под вывеской: здесь делают самое лучшее шампанское.